Борис Вишневский в «Новой газете»: Говорил он тихо. Но прислушаться к его словам – необходимо!

На 84-м году жизни умер социолог Андрей Николаевич Алексеев.

Выдающийся ученый, чей вклад в науку неоценим.

Убежденный демократ, один из лидеров демократического движения конца 80-х годов в Ленинграде.

Публицист, в последние годы практически ежедневно публиковавший статьи, анонсы и обзоры на сайте «Когита».

Все это – Андрей Алексеев. Человек с негромким голосом и мягкими манерами – но при этом абсолютно несгибаемый и принципиальный.

Мужественный и светлый. Не боявшийся ставить эксперименты на себе, жертвовать карьерой и благополучием – но никогда не жертвовавший принципами.

Он начинал как журналист – окончил филологический факультет ЛГУ, на рубеже 50–60-х годов работал в «Смене», был одним из изобретателей такого термина, как «бригады коммунистического труда». Вспоминал, что XX съезд КПСС «развенчал для меня культ одного «бога», чтобы возвысить культ другого (Ленина)».

В 1961 году Алексеев вступил в КПСС – и... ушел из газеты на завод, рабочим. Начальство удивилось, но, по словам Андрея, «диссидентства усмотрено не было; еще и слова такого не знали».

На завод же он ушел, чтобы познать «вкус собственной правоты» не снаружи, а изнутри «бригад коммунистического труда». А через год в той же «Смене» (оставаясь рабочим) опубликовал гневную статью о формализме в организации движения «за коммунистическое отношение к труду»...

Потом – новый поворот: в социологию.

Два года Алексеев провел в Новосибирском Академгородке, защитил кандидатскую диссертацию по философии и до 1980 года работал в социологических организациях Академии наук. А потом, после интервенции в Афганистане, ставшей последней каплей (до этого было вторжение в Чехословакию и знакомство с запрещенной литературой), он уволился из ИСЭП – Института социально-экономических проблем АН СССР и снова поступил на завод – стал наладчиком и оператором координатно-револьверного пресса на «Ленполиграфмаше».

На заводе работал восемь с половиной лет, занявшись социологией трудовых отношений «изнутри», и увидел много того, о чем официальная наука старалась не говорить. Через два года, после его докладов на ученом совете ИСЭП о результатах примененного им метода «наблюдающего участия», его уволили из института, где он работал на полставки, под предлогом сокращения штатов. Потом были обыски, исключение из КПСС «за проведение социологических исследований политически вредного характера, написание и распространение клеветнических материалов на советскую действительность и грубые нарушения порядка работы с документами для служебного пользования», исключение из Союза журналистов, из Советской социологической ассоциации...

Однако уже настала перестройка – и Андрей Алексеев становится одним из основателей одноименного клуба (в каковом качестве удостаивается упоминания в разгромной статье в «Ленинградской правде»), одним из идеологов ленинградского демдвижения и возвращается к научной деятельности, на многие годы став безусловным авторитетом – не только в науке, но и в политике.

Мы были с ним знакомы много лет, и мнение Андрея (не только по социологическим темам) было для меня всегда необычайно важно.

В 2009 году он подарил мне четырехтомник «Профессия – социолог», один из томов которого был полностью посвящен истории с «Охта-центром», против возведения которого Андрей Алексеев боролся вместе с нами. Конечно, он был крайне критичен (чтобы не сказать больше) к политике нынешней власти – как российской, так и городской.

А еще я постоянно получал его материалы с сайта «Когита», где Андрей в своих статьях и обзорах, кажется, не пропускал ни одного важного события в городе...

«Ему – как никому другому в нашей социологии – удалось соединить социальное познание с нравственными императивами. Его моральные нормы, и прежде всего отношение к своему труду, были продолжением понятий о чести, присущих трудовой дворянской и разночинной российской интеллигенции, и итогом размышлений над уроками выдающихся ученых и гуманистов Альберта Швейцера, Алексея Алексеевича Ухтомского и Александра Александровича Любищева. Их Андрей Алексеев признавал «учителями жизни». Наследие Андрея Николаевича Алексеева – огромно. Говорил он тихо. Но прислушаться к его словам – необходимо», – скажет, узнав о его кончине, его коллега, профессор Борис Докторов.

«Человек-текст, экспериментатор и конструктор, камертон и триггер жизни. Человек слова и действия-поступка. Со словом как действием. Профессионал, потому неудобный всем, включая близких и коллег. Бескомпромиссность, с шансом на мир. С редкой интимностью и колоссальной социальностью. Тихий голос, громкое молчание», – добавит профессор Высшей школы экономики, социолог Владимир Костюшев.

«Наш атеизм не позволяет заимствовать слова из иного лексикона, но Андрей в реальности борец-великомученик. Его отличает способность противостоять любым вызовам времени, в котором он живет, и оставаться самим собой. Я знаю мало людей, которые выходили победителями из сражений с системой», – напишет к его 75-летию ректор Европейского университета Борис Фирсов.

Светлая Вам память, дорогой Андрей.